Москва. 3 декабря. INTERFAX.RU - Федеральный закон № 139-ФЗ, призванный защитить детей от "информации, причиняющей вред их здоровью и развитию", вступил в силу 1 сентября 2012 года. За полтора года в реестре запрещенных сайтов из-за распространения противозаконного контента побывали тысячи интернет-ресурсов, включая известные соцсети Facebook и "ВКонтакте", и сервисы Google, "Яндекс" и YouTube.
Спустя полтора года по просьбе Роскомнадзора, контролирующего исполнение данного закона, ведущие эксперты в области психологии и массмедиа разработали концепцию информационной безопасности детей. Какие цели преследует данный документ, как он соотносится с уже принятым законом о защите детей и какие изменения появятся в работе СМИ и в жизни детей и их родителей, в интервью корреспонденту "Интерфакса" Оксане Олишевской рассказали авторы концепции - декан факультета журналистики МГУ Елена Вартанова и декан факультета психологии МГУ Юрий Зинченко.
- Появление концепции информационной безопасности детей, к сожалению или нет, сразу же ознаменовалось скандалом. Ряд изданий в тот же день сообщили общественности, что теперь благодаря появлению этого документа у государства появится возможность блокировать ресурсы, размещающие произведения искусства, которые можно истолковать как нежелательные для просмотра детей...
Ю. Зинченко. - Эта возможность у государства уже была. Безо всякой концепции официально у Роскомнадзора есть все инструменты для блокировки подобных ресурсов. Именно поэтому все и случилось. Роскомнадзор сказал: "Мы не хотим использовать эти инструменты без понимания производителя, как это работает".
Дело в том, что сам закон написан в запретительно-наказательной форме и концепция здесь задает прямо противоположную ситуацию. Мы говорим, что нужно не только обозначить то, что нельзя, но и то, что можно. Потому что у производителя контента возникает вопрос: а что тогда можно? Что я могу делать и в каком направлении мне это снимать? Что развивает и полезно для детей, а что им вредит?
- Значит, концепция была создана, чтобы дополнить уже принятый закон?
Ю. Зинченко. - Концепция была создана для того, чтобы облегчить жизнь производителю – с одной стороны. То есть задать не запретительную, а развивающую зону, которая позволит им создавать тот контент, разрабатывать те продукты, которые будут развивающими для ребенка. К сожалению, закон внутри себя не имеет стимулирующей части, не имеет площадки развития.
- То есть он не оговаривает никаких правил для участников этого процесса?
Ю. Зинченко. - Совершенно верно.
Е. Вартанова. - Концепция – это инструмент оценки содержания и одновременно инструмент поддержки детского контента. Этот документ в первую очередь адресуется массмедийным продуктам, он обращает внимание на СМИ, доступ к которым есть у ребенка. И его сильная сторона в том, что она опирается на огромный зарубежный опыт наших коллег из стран с развитыми демократическими рыночными системами. США, Канада, страны Западной и Северной Европы. Концепция анализирует сам детский контент, который встроен в ценностную систему общества, и то, какие у общества есть инструменты, чтобы помочь родителям в выборе детского контента.
- Внушительный объем концепции, возможно, не позволил многим детально изучить этот документ. Появились различные публикации со ссылками на разработанный вами документ, которые взволновали общественность. Людей возмутил тот факт, что теперь интернет-ресурсы можно будет закрывать просто потому, что там может находиться изображение статуи Давида работы Микеланджело!
Ю. Зинченко. - На статую Давида мы не собираемся клеить бумажку "18+". Наша концепция не о том совершенно.
Е. Вартанова. - Речь в концепции идет не о тех произведениях, которые составляют историческую и культурную ценность, а о произведениях массмедиа, которые отвечают актуальным информационным запросам людей. Есть одно очень важное достижение этой концепции: она говорит о важности контекста, в котором присутствуют те кадры, которые могут вызвать вопросы. Например, обнаженное тело, к которому очень многие прицепились. Если это культурный контекст, если это контекст высокой культуры и контекст, который не наносит ребенку вреда, то здесь как раз концепция предлагает оценивать не отдельно взятое изображение, а целостность всего художественного произведения.
- То есть вы говорите о том, что эта концепция, наоборот, призвана оградить произведения искусства…
Е. Вартанова. - Да, она призвана оградить произведения искусства от механистического трактования закона.
Ю. Зинченко. - Концепция создана, чтобы защитить журналистское медийное сообщество от того, чтобы бездумно и вслепую применять те нормы закона, которые в нем прописаны. В законе написано, что это плохо, почему это плохо? Не написано. Каким образом органам исполнительной власти, в данном случае Роскомнадзору, применять этот закон?
- На стадии принятия закона было много разговоров о том, что теперь можно пересмотреть и содержание уже существующего детского контента. Вредной информацией для детей может стать даже отрицательный герой мультфильма.
Ю. Зинченко. - Это вопрос, который часто задается: теперь в тексте, в программе, в мультфильме не может быть отрицательного героя? Бред абсолютный. Отрицательный герой должен и обязан быть в любой формирующей и развивающей передаче, программе, продукции. Без отрицательного героя мы не покажем, что такое положительный герой. Вопрос в другом: что происходит с этим отрицательным героем. Если мы показываем, если в конечном итоге у нас побеждает добро над злом, то мы выполнили свою воспитательную функцию.
Е. Вартанова. - Вот возьмем, к примеру, мультфильм "Ну, погоди!" – там волк курит. Но мы понимаем, что волк, несмотря на какие-то симпатии со стороны зрителей, ведет себя неправильно, и контекст мультфильма в целом нам это говорит.
Именно благодаря этой концепции волк из "Ну, погоди!" будет защищен от возможного бездумного применения этого закона. Он будет оправдан!
- Правильно ли я понимаю, что концепция была создана не только для улучшения и уточнения закона о защите детей, но и для того, чтобы в дальнейшем с ее помощью изменить этот закон?
Ю. Зинченко. - Конечно. Перед нами не стояла цель сделать какой-то молоток, топор или еще один шлагбаум, а, наоборот, привлечь внимание к тому, что проблема детства существует и она не так проста, как нам кажется. Ею нужно заниматься не только ученым, но и учителям, родителям, производителям и законодателям. Концепция в конце имеет огромную главу о тех конкретных предложениях по изменению законодательства, которые у нас есть.
- Проводились ли консультации и обсуждения непосредственно с медийным сообществом при разработке концепции?
Е. Вартанова. - Для нас было очень важно мнение журналистского сообщества, поэтому обсуждение этой концепции проходило абсолютно публично. Мы разослали в абсолютное большинство наших СМИ приглашения для участия в этих дискуссиях. Таким образом мы получили представителей Первого канала, РЕН ТВ, Walt Disney Company, каналов "Клёпа", "Культура", ОТР, "Карусель", 2х2. Встречаясь с ними, мы поняли, что их волнует то же, что и нас, исследователей, – процесс улучшения инструмента применения этого закона. Все понимают, что детей от вредного контента надо защищать. Но никто не говорит о том, что нужно запрещать конкретные произведения искусства.
- Кто будет оценивать контент на полезность или вредность?
Ю. Зинченко. - В этом вопросе, конечно, должна проводиться комплексная экспертиза. У нас в МГУ есть программа дополнительного образования, сделанная по просьбе Роскомнадзора. Мы подготавливаем таких экспертов. Более того, производители контента сами заинтересованы в этом и практически все ведущие телеканалы уже год назад прислали к нам своих специалистов. И они уже прошли такую подготовку.
- То есть СМИ уже обзавелись своими штатными экспертами?
Ю. Зинченко. - Конечно. И экспертами, и психологами. Они нас благодарили за то, что возникла наконец разъяснительная конструкция для этого закона.
Е. Вартанова. - У государства, которое приняло довольно спорный закон чуть более года назад, возникло желание разъяснить те моменты, которые оставались непонятными. В этом смысле роль исследователей была в том, чтобы указать на возможные пути выхода из этой ситуации. Есть абсолютно однозначная истина: мы все любим наших детей, мы все хотим их защитить. Но при этом у медийного сообщества есть озабоченность сохранения принципа свободы слова. Этот принцип не должен быть нарушен. Однако никто не освобождал СМИ от их социальной ответственности.
