Москва. 14 февраля. INTERFAX.RU - На 69-м Берлинале показали фильм Александра Золотухина "Мальчик русский", режиссер-дебютант является учеником Александра Сокурова, который выступил в качестве худрука проекта. Картина представлена в программе "Форум", которую отличает то, что в нее включаются экспериментальные фильмы. Действие в ленте происходит во время Перовой мировой войны, она рассказывает о деревенском парне, ушедшим добровольцем на фронт, потерявшем зрение в бою, но продолжившем сражаться. Он стал "слухачом" - так называли солдат, которые с помощью специальных акустических устройств "прослушивали небо", обнаруживая вражеские аэропланы. Все показы картины прошли при полных залах - билеты на них раскупалась заблаговременно.
Александр Золотухин дал интервью корреспонденту "Интерфакса" Анне Нехаевой и рассказал о том, какие советы ему давал Александр Сокуров, сложно ли найти средства на режиссерский дебют и о том, не стравливался ли он с цензурой во время работы.
- Чем вас заинтересовала тема, затрагиваемая в фильме? Сейчас чаще всего снимают Вторую мировую, а к Первой обращаются редко.
- Эта тема родилась не сразу, из совокупности нескольких. Когда я еще был студентом, учился в мастерской Александра Николаевича (Сокурова - ИФ), он по своему примеру порекомендовал каждому режиссеру составить список тем, сюжетов, которые были бы ему интересны, которые возможно реализовать в будущем. Я такой список составил, в нем в том числе были темы "человек на войне" или "жизнь русских людей в начале ХХ века". Они просто лежали, ждали своего момента. Потом в интернете я случайно увидел фотографии акустических локаторов, мне стало интересно, что это такое. Начать искать, изучать и понял, что несколько сюжетов, замыслов можно объединить. В итоге родилась история о мальчике, который становится слухачом. После этого сценарий еще дорабатывался, трансформировался, дополнялся.
Меня более интересует война как таковая, чем какое-то конкретное историческое событие. Вторая мировая до сих пор отзывается в сердцах практическими трактовками, а Первая Мировая в этом смысле более отстранена от сегодняшнего времени. Поэтому те вещи, о которых хотелось говорить, более высвечиваются на этом фоне, ничто постороннее не мешает воспринимать то, как существовали солдаты - то как они живут, работают. Это ведь не просто стрельба и сидение в окопах, но в первую очередь ежедневная рутинная и тяжелая работа. Вот этот вектор мне интересен был.
- То есть не сами военные действия, а именно люди на войне?
- Да. Ежедневно они подвергают свою жизнь риску и поэтому даже если это какие-то не очень порядочные люди, этот вот фактор облагораживает их. Потому что они служат, не избегают своей участи, и они в любой момент могут погибнуть. И поэтому единственная интонация, с которой, на мой взгляд, можно рассказывать о солдатах на войне, это интонация сочувствия и какого-то поиска внутреннего благородства, несмотря на отрицательные качества характера каждого человека. У нас в принципе нет отрицательных героев в фильме.
- Не волновались, что будете показывать фильм немецкой аудитории?
- Я находился в зале во время просмотра. И очень волнительные ощущения были от того, как зал реагирует на происходящее. Немецкая публика - это благодарная публика, которая воспринимает фильм очень живо, с открытым сердцем. Естественно, режиссеру важно, что не спят люди в задних рядах. Они смотрят с интересом.
Единственное, что очень волновало нас - немецкие солдаты. Это были немецкие актеры, студенты. Мы их подробно выбирали. Я не знаю немецкого языка, и с точки зрения того, насколько это выглядит убедительно на экране, конечно, я волновался. Чтобы не получилось, как в американских фильмах 90-х, где соответственным образом русских показывают.
- Ваш наставник Александр Сокуров вам помогал в работе?
- Конечно, да. Он поддерживал на каждом этапе, начиная еще с момента написания сценария. Он тогда мне сказал: "интересный замысел, пиши". Эта поддержка, несомненно, вселила уверенность, дала какой-то импульс. Потому что тема на самом деле очень непростая. Исторический материал, ещё и для молодого режиссера - дебютанта - это определенный вызов. Если бы я не чувствовал поддержку мастера, то было бы намного сложнее взяться за эту тему.
- Александр Николаевич помогал советами, предлагал обратить внимание на что-то?
- Да, помогал, он советовал источники, материалы. Например, он порекомендовал почитать воспоминания Шаляпина о том, как жили русские люди в начале века. Чтобы просто понять, насколько это тяжелая жизнь, ежедневная физическая работа. Или, Александр Николаевич как-то был в посольстве Германии в Санкт-Петербурге и взял меня туда, сказал - "поехали, посмотришь, что такое немецкая культура, как она выглядит, насколько это фундаментально, мощно, и просто подумай потом сам, какими могли быть люди, которые строят такие здания, которые склонны к такой архитектуре". То есть это были очень тонкие, деликатные советы. Он именно что направлял.
- Во время показа возникла мысль, что немцы в фильме показаны более человечными. Русские, сослуживцы главного героя, относились к нему более пренебрежительно, нежели немцы, которые хоть и взяли его в плен, но отнеслись с пониманием к его особенности.
- Вообще мы старались рассказать историю о добрых чувствах, о добрых взаимоотношениях. И с одной стороны, и с другой. У нас не было задачи какое-то агрессивное поведение показать. У немецких солдат меньше экранного времени, возможно поэтому такое впечатление сложилось.
- У вас были какие-то референсы, когда вы работали над фильмом?
- Да, конечно. Большая подготовительная работа велась. Это было и изучение литературы, источников - как мемуаров, так и художественной литературы. На одном из показов в Берлине немецким зрителям было интересно, читал ли я "На Западном фронте без перемен". Да, конечно. Это одна из книг, которая произвела сильное впечатление на меня. И там поднимаются очень общечеловеческие, гуманитарные темы.
В живописи много референсов искали. В первую очередь русские художники-передвижники. Художники начала XX века. Крестьянская портретная живопись.
Мы меньше опирались на фильмы, но сама интонация, с которой рассказывается наша история, я думаю, она есть в таких фильмах, как "На войне как на войне" или "Баллада о солдате". Или документальных фильмах, например, "Шел солдат" Симонова, где о войне рассказывается именно с точки зрения тягот ежедневного быта солдатского.
Конечно, Александр Николаевич нам свои фильмы, когда мы были студентами, запрещал смотреть, а потом не рекомендовал, но его военные циклы я неоднократно смотрел, и мне очень близка интонация, с которой он рассказывает о тяготах военной службы. Поскольку у меня отец - военный, понимаю, что это такое.
- Расскажите, пожалуйста, про хронометраж - фильм идет 72 минуты. Почему вы решили сделать фильм именно с такой продолжительностью, было ли это продиктовано особенностями программы, в которой представлен фильм?
- Нет, мы ни в коем случае никак не подстраивались ни подо что. То, что это не очень длинный фильм, я думаю, достоинство. Как опять-таки Сокуров неоднократно повторял - на режиссере большая ответственность, потому что зритель, приходя в зал, платит самым ценным, что у него есть, - временем своей жизни. Представьте - у вас есть возможность либо два часа времени жизни у человека отнять, либо все это более плотно, компактно уместить в час. Плюс в картине очень важная динамика повествования. Нам важно было, чтобы фильм динамично смотрелся.
- Бюджет фильма 622 тысячи евро. Как вы находили деньги и сложно ли было начинающему режиссеру найти средства?
- Бюджет на самом деле далеко не хороший, если учитывать, что это дебют, плюс фильм на историческом материале. Бюджеты обычно бывают в разы больше. Мы чувствовали ограниченность ресурса. И приходилось художественными решениями какие-то задачи решать. Как сказал Эйзенштейн - где заканчиваются средства, там начинается творчество. Поэтому такая ситуация всегда мобилизует, заставляет думать и решения принимать нестандартные. Генеральный продюсер у нас Эдуард Пичугин, студия "Ленфильм". Источники финансирования - министерство культуры, плюс это поддержка правительства Санкт-Петербурга, фонда Александра Николаевича. Все российские источники финансирования.
- Во время работы не было самоцензуры или ограничений со стороны?
- Нет, абсолютно нет. В этом смысле и Пичугин, и Сокуров отстаивали художественную точку зрения автора. Не было каких-то цензурных вещей, что лучше там этого не показывать и так далее.
- Будет ли в России премьера фильма и когда?
- Это сложный вопрос. Это вопрос фестивального продвижения, отношений с дистрибьюторами. Я знаю, что точно планируется премьера. Вероятно, сначала картина будет показана на фестивале. Но это все еще не очень близко, поэтому не могу загадывать. Наверное, в течение этого года.
- Расскажите о музыке в фильме и о том, как пал выбор на Рахманинова?
- Музыка играет огромную роль, потому что фильм о мальчике, потерявшем зрение, который воспринимает все на слух. С самого начала мы понимали, что музыка должна быть особенной, то, с чем очень детально нужно будет работать.
Музыка Рахманинова, с одной стороны, грандиозная, мощная, энергичная, а с другой - лиричная. Там есть очень нежные, тонкие линии. Она хорошо передает главную линию молодого паренька, который слабенький внешне, но внутренне сильный. Он умеет сопереживать, любить. Герой попадает в водоворот исторических событий, с которыми не может справиться, не может им противостоять, но пытается это сделать и не сдается.
И у Рахманинова это есть, как мне показалось. Плюс он в своей музыке почувствовал потрясения XX века, какое-то провидение у него было. Он третий концерт написал в 1909 году, за пять лет до начала Первой мировой, а симфонические танцы - в начале Второй мировой войны.
Плюс, если спросить у любого музыканта, что такое для них Рахманинов, - это очень русский композитор, который умел в своей музыке передать национальные особенности характера. Нам важно, чтобы в кадре у них были живые эмоции, у этих ребят, потому что это современное поколение, оно сейчас играет, а что будет завтра - непонятно. В начале XX века было примерно то же самое - молодые ребята, поэты Серебряного века, они писали прекрасные стихи, а потом пошли воевать.
- А вы усматриваете параллель картины с сегодняшним днем?
- Не хотелось бы проводить прямые параллели. Это, скорее, какое-то волнение о будущем, о завтрашнем дне, о том, что ждет этих ребят, их соотечественников в будущем, когда все больше и больше в обществе напряжение, милитаристские настроения.
- Что можете сказать про целевую аудиторию фильма?
- Это такой вопрос с подковыркой, потому что, работая над сценарием, фильмом, мы не ставили задачу: будем снимать для 30+. Хочется надеяться, что темы, которые поднимаются в фильме, общечеловеческие, они будут понятны любому зрителю. Ну и, конечно, хотелось бы, чтобы фильм посмотрели молодые ребята моего возраста.
