Канны. 23 мая. INTERFAX.RU – Итак, главным скандалом и основной интригой прошедшего Каннского фестиваля стало отлучение Ларса фон Триера, последовавшее на следующий день после его неаккуратных шуток о нежном отношении к Гитлеру. Само по себе кино и награды, включая главную – "Золотую пальмовую ветвь", - получились обидно предсказуемыми.
Представить себе, что Терренс Малик уедет без "Золотой пальмовой ветви", было так же абсурдно, как и заподозрить Роберта де Ниро в способности принимать экстравагантные решения. Малик и "золото" шли навстречу друг другу по прямой, и развести их пути мог лишь неожиданный Апокалипсис. Конечно, когда режиссер вынашивает замысел сорок лет, замысел в какой-то момент начинает жить собственной жизнью, по собственным законам, которые не всегда соотносятся с привычными правилами жизни. Другой вопрос – а должны ли они с ними соотноситься? Иногда стихийный отказ следовать законам рождает умопомрачительные художественные великолепия. Собственно, примерно так и получилось у Малика – желание за два часа сказать все-все-все, что понял за всю предыдущую жизнь, вместить в одну картину свое представление о тайнах мироздания и том "древе жизни", на котором все мы – даже не веточки, а намеки на лепестки цветов, вылилось в довольно запутанное действо. Утрамбовать его в голове сможет не всякий, но кто сможет – тому обеспечено эстетическое удовольствие на грани с экстазом. Надо только поверить режиссеру, что он знает, как показать на экране взаимосвязь Большого взрыва, странного поведения динозавров и рефлексий успешного бизнесмена 2000-х.
Получилось так, что почти все заметные работы нынешнего Каннского конкурса не остались обойденными. Единственный, кто остался не отмеченным жюри, - это Педро Альмодовар со своей лентой "Кожа, в которой я живу", где неожиданное даже для Альмодовара буйство дизайна порой подавляет, затмевает хитросплетенный сюжет. Не отметило жюри и Аки Каурисмяки с картиной "Гавр". И хотя он стал обладателем приза Международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ) – самой незашоренной награды, учитывающей исключительно художественные особенности работы, - жюри под предводительством Де Ниро предпочло не заметить эту умную и безнадежную сказку.
В остальном же все сложилось так (или почти так), как должно было сложиться, учитывая и особенности нынешнего конкурса, и не самую неординарную личность президента жюри. И "Меланхолия" Ларса фон Триера оказалась отмеченной в виде награды за лучшую женскую роль – ее получила Кирстен Данст, что соответствует количеству сил, вложенных в нее Триером. И братья Дарденны, которые, наверняка, втайне надеялись на третью "пальму", получили хоть и не главную, но престижную награду – Гран-при, вторую по значимости после "Золотой пальмовой ветви". Правда, им пришлось поделить ее с Нури Бильге Джейланом ("Однажды в Анатолии"), экзистенциальной псевдокриминальной драмой, но приятнее считать, что приз не делится, а умножается на два.
Жан Дюжарден, сыгравший главную роль в фильме Мишеля Азанавичюса "Артист" и отмеченный за нее призом за лучшую мужскую роль, получив свою маленькую "пальму", отбил перед зрителями чечетку, словно в доказательство того, что Канны – место веселое, и не только занудному артхаусу здесь царствовать.
И в определенном смысле он прав: занудному артхаусу не царствовать. Артхаус (или то, что у нас принято называть авторским кино) штука необычайно захватывающая, порой – и, правда, веселая и смешная (вот Каурисмяки, скажем). Добавлять к этому слово привычное кислое выражение лица, полагая авторское кино уделом избранных, как минимум неграмотно.
Не осталось без наград и российское кино. Взятая в последнюю секунду в конкурс "Особого взгляда" звягинцевская "Елена" удостоилась специального приза жюри (жюри "Особого взгляда" возглавлял в этом году Эмир Кустурица). Можно лишь сожалеть, что "Елена" не добралась до основного конкурса, однако при наличии там таких конкурентов, как "Древо жизни" ей вряд ли светило там что-то заметное. Абсолютно точный взгляд художника на два мира, которые сейчас соседствуют и воюют в России. Народившийся (или точнее – возродившийся) мир Хама объявляет войну миру образованных прагматиков. Надо объяснять, какой из них близок к победе? И самое страшное в этой борьбе, что миров всего два. Третьего не дано – его давно уже сожрали образованные прагматики, которых в фильме представляет Андрей Смирнов, муж главной героини – богатый спокойный человек с потом и кровью отвоеванными, а потому – неколебимыми – ценностями и убеждениями. Елена, его жена (превосходная роль актрисы Театра на Малой Бронной Надежды Маркиной), бывшая медсестра, а теперь – уютная домашняя мебель, должна выбрать между мужем и семьей сына-бездельника, проявляющего единственную способность – плодить детей и зариться на чужие деньги.
И все было бы благостно и пристойно, если бы не обидное желание Каннского руководства объявить о своей благонадежности, изгнав с фестиваля Триера. Слов нет, Триер не умеет или не хочет следить за словами, сознательно или подсознательно добавляя себе скандальной популярности идиотскими высказываниями. Впрочем, несколько лет назад, представляя фильм "Догвилль", он заявил в тех же Каннах, что Америку, как главное мировое зло, следует стереть с лица земли. Почему-то тогда этого предпочли не заметить, теперь же, несмотря на многочисленные официальные извинения, Триер стал главным злом Канн.
Это странное решение Каннской дирекции стало ложечкой дегтя, которая – увы – немало способствовала послевкусию. Но время пройдет, Триер покорит еще какой-нибудь фестиваль – Венецию, скажем, если на Лазурный берег его больше не пустят, - а мы постараемся запомнить лишь то, что послевкусие – вещь временная. А "Древо жизни" - вечное. Точнее – вечнозеленое.
Обозреватель Екатерина Барабаш
