Москва. 30 октября. INTERFAX.RU – "От сумы да от тюрьмы не зарекайся", – гласит народная поговорка, заезженная и затертая, как джинсы советского интеллигента. Ее новый, рыночный вариант звучит следующим образом: "Никто не застрахован от неприятностей. Но если есть необходимая поддержка, то все проблемы решаемы, все трудности преодолимы".
Эта реплика принадлежит Александру Цыганкову, менеджеру компании "ЛУКОЙЛ Overseas", который 30 июля вернулся в Москву из Ливии, где провел в тюрьме чуть меньше года, слушая шум моря за стенкой и топот грызунов возле лежака. А по ночам – шелест страниц уголовного кодекса, в котором следователи искали подходящую для него статью.
Накануне он дал интервью корпоративной газете "ЛУКОЙЛа" "Нефтяные ведомости", поделившись с коллегами тонкостями североафриканской правовой системы, тюремной кухни, а также своим опытом превращения из зека в "большую шишку".
Первым делом Цыганков заявил, что все случившееся никоим образом не повлияло на его уважительное отношение Ливии с ее богатой культурой и древней историей, так как арест был просто "досадным недоразумением". Затем, по просьбе корреспондента, он рассказал, как его задержали. "Все это очень походило на захват заложника", – признался менеджер. В офис одной из местных фирм, куда он приехал на переговоры, ворвались люди в штатском и, набросив на него куртку, затащили в машину. Никаких ордеров, постановлений и прочих документов, по словам Цыганкова, у них не было – вместо того, чтобы возиться с бумагами, они решили сразу направить на иностранца свое табельное оружие.
О том, что он находится в руках правосудия, менеджер догадался лишь когда его доставили в тюрьму на окраине Триполи, столицы Ливии. Там, впрочем, его ждали новые неожиданности. На первом же допросе следователь сходу предложил: "Расскажите о вашей работе на "Моссад". Цыганкову, который ни с израильской, ни с какой-либо другой разведкой дела не имел, рассказать было нечего. Тогда его обвинили в коммерческом шпионаже, но снова мимо, далее попытались "пришить" незаконный сбор информации об американской дипмиссии, и так далее, и тому подобное – на протяжении долгих часов, дней и месяцев. В итоге, как рассказывает Цыганков, на одну из бесед следователь принес толстую книгу, оказавшуюся сводом законов, и принялся глубокомысленно листать ее в поисках подходящей статьи.
"Обращались со мной более или менее корректно, – поясняет менеджер. – Сначала, конечно, был сильный моральный прессинг – постоянно говорилось, что за свою неискренность я могу жестоко поплатиться. Потом, когда ситуацию взяли на контроль российские дипломаты, тон следователей существенно изменился. После того, как за меня вступились Вагит Алекперов, Сергей Лавров и, наконец, Владимир Путин, в глазах моих оппонентов я стал "большой шишкой".
Тем не менее, условия содержания, по признанию Цыганкова, были "довольно тяжелыми" все восемь месяцев, что он провел за решеткой. Одиночная камера, куда его поместили, представляла собой "бетонный мешок" три на четыре метра, с унитазом и краном, врезанным в водопроводную трубу. Из удобств имелся также жиденький матрац, положенный прямо на голом полу, к матрацу – одеяло и подушка. Окна в камере не было, вентиляции и отопления – тоже. Естественное отопление летом играло с Цыганковым дурные шутки – однажды он даже получил тепловой удар, из-за чего попал в лазарет. Зимой дышалось легче, но зато в гости наведывались мыши.
Кормили зеков скудно: на завтрак булочка, на обед – кус-кус (густая пшеничная каша, основное блюдо в Магрибе – регионе Африки, где менеджера "ЛУКОЙЛа" угораздило попасть в тюрьму), на ужин – фасоль. К счастью, Цыганкову удалось через коллег договориться с соседним кафе, чтобы ему оттуда приносили пиццу.
"Справедливо отмечено, что у зека обостряются чувства, и что он учится радоваться малому, – рассказывал он. – Я с большим удовольствием слушал шум моря (от тюрьмы до берега было метров триста), завывание ветра и пение птиц".
Освободить нефтяника удалось, как мы помним, только при непосредственном вмешательстве в дело высшего российского руководства. Тогдашний президент РФ Владимир Путин во время официального визита в Ливию договорился с лидером этой страны Муаммаром Каддафи об освобождении Цыганкова, правда, последствия встречи двух сильных мира сего сам узник ощутил не сразу – спустя три с лишним месяца.
"Меня вызвали в "контору" – помещение, где ранее несколько раз проходили допросы. В этой достаточно уютной комнате, оборудованной кондиционером, я провел больше суток, – описал он свое освобождение. – Меня кормили, разрешали спать на диванчике, но ничего не объясняли и не допрашивали. Потом принесли мои вещи, конфискованные при аресте, и наиболее ценные из них я сложил в свою дорожную сумку. Когда я переоделся в костюм и получил на руки паспорт, то понял – меня освобождают. Через некоторое время мне, наконец, сказали прямым текстом: "Все в порядке, парень, ты возвращаешься в Москву".
Уже в самолете его пригласили в VIP-салон премьер-министра Ливии, направлявшегося на встречу с Путиным, где он был встречен "как родной" и усажен за стол рядом со свитой. После приземления во Внуково ему дали знать, что по случаю выхода на волю нужно будет появиться в высшем свете, и даже взяли телефон с обещанием позвонить. Но не позвонили. Оставили отдыхать в кругу родных и близких.
Сейчас Цыганков снова работает, как ни в чем не бывало, но только не в Африке, а в московском офисе "ЛУКОЙЛ Overseas". На вопрос, готов ли он вновь увидеть Ливию, менеджер, не колеблясь, отвечает утвердительно.
"Неприятная страница перевернута, и надо продолжать совместную работу", – заключает он.
