Москва. 26 января. INTERFAX.RU - Сегодня января в Брюсселе состоится неформальное заседание Совета Россия – НАТО (СРН). Работа Совета была заморожена почти полгода назад по инициативе альянса после августовских событий на Кавказе. Что стороны предложат друг другу, и на каких условиях возможно продолжение прерванного не по вине России диалога – на эти и другие вопросы корреспондента "Интерфакса" Людмилы Щербины отвечает постоянный представитель РФ при НАТО Дмитрий Рогозин.
Дмитрий Олегович, вы настойчиво повторяете, что на этом первом заседании СРН обязательно должен состояться "разбор полетов". Так ли это необходимо, не лучше ли переступить и пойти вперед?
Без разбора завалов недавнего прошлого сделать шаг в будущее невозможно. У наших партнеров не должно сложиться впечатление, что мы возвращаемся в прежнее русло сотрудничества. Это вряд ли получится без решения двух взаимосвязанных вопросов. Первый - это восстановление доверия, и второй – практическое взаимодействие. Одно без другого не существует.
Некоторые наши партнеры, в том числе ряд представителей международного секретариата Альянса, считают, что надо просто обсуждать вопросы практического взаимодействия России и НАТО в отдельных операциях, будь то Афганистан, пиратство или что-то еще; и все само собой рассосется, сами уйдут в прошлое все прежние недомолвки и разногласия - кладем их в долгий ящик и там держим. Другие, наоборот полагают, что сначала крайне важно возобновить политический диалог, постепенно восстанавливать потерянное в ходе августовского кризиса на Кавказе доверие: как они говорят, - к России, а мы говорим - к Западу, поскольку считаем себя абсолютно правыми в этом вопросе. При таком подходе практическое сотрудничество - как бы второстепенно, и его фактически предлагается начинать тогда, когда доверие друг к другу будет восстановлено.
Однако мы уверены: это - вещи взаимодополняющие и, бесспорно, взаимосвязанные: на доверительное сотрудничество можно рассчитывать лишь после откровенного и искреннего объяснения по поводу того, на каких позициях стороны стояли до 7 августа и где оказались день спустя, после 8-го.
Вы, получается, будете добиваться, чтобы натовцы признали свою неправоту, а они этого никогда не сделают.
Конечно, они этого не сделают, но я обязан это сказать.
Значит, каждый останется на своих позициях – и что дальше?
Самый главный вопрос на самом деле не в том, кто что делал, куда бежал и какими словами друг другу поливал в связи с августовскими событиями. Дело в другом – в принципах нашего сотрудничества: либо мы их уважаем и неуклонно соблюдаем, либо соглашаемся на возможность одностороннего отказа от их использования.
Эти принципы, формы сотрудничества сложились еще 6-7 лет назад, когда была подписана Римская декларация, создавшая СРН. Сегодня совершенно очевидно: если будут повторяться инциденты, подобные тому, который привел к замораживанию деятельности Совета, причем в момент наиболее ответственный, чрезвычайный, этот механизм должен быть пересмотрен.
Либо мы должны прийти к согласию и пониманию того, что механизм СРН и проводимых в его рамках консультаций – а они особенно важны в самые ответственные, а порой и критические моменты - обязан, несмотря ни на что, выживать и не подвергаться сомнениям; и тем более не зависеть от конъюнктуры либо действий одной из сторон-участниц. Сейчас, с учетом смены администрации в Вашингтоне, есть возможность прийти к такому пониманию.
То есть договориться, что на замораживание работы СРН впредь накладывается вето?
Я буду настаивать на том, чтобы ни американцы, ни кто бы то ни было еще не имели права в односторонне порядке нарушать функционирование структуры, которая должна поддерживать многосторонний политический диалог по обмену конфиденциальной информацией в моменты, чрезвычайно важные в определенных обстоятельствах. Имею в виду конфликты, региональные, локальные столкновения и т.д.
Речь идет о возможных устных договоренностях – ведь никаких документов на заседании Совета подписывать не предполагается?
Если говорить еще точнее, я на самом деле буду требовать соблюдения того, что абсолютно четко прописано в Римской декларации – партнеры просто обязаны четко следовать тому, что они уже обещали.
И все-таки после "разбора завалов" каким будет следующий шаг?
Разговор будет очень и очень сложный. Но, надеюсь, с элементами конструктивизма, и это, думаю, даст возможность сделать следующий шаг. То есть можно будет говорить о следующих контактах - уже не на дипломатическом, а на политическом уровне.
В частности, предполагаю, что состоится встреча генсека НАТО Яапа де Хоопа Схеффера и руководителя российской делегации на Мюнхенской конференции 6-8 февраля (как ожидается, делегацию возглавит вице-премьер Сергей Иванов – ИФ). На этой встрече могут быть обсуждены уже контакты высокого политического уровня. И там, наверное, тоже будет непростая дискуссия, и прозвучит вопрос, почему НАТО заняла позицию однозначной поддержки Саакашвили (Михаил Саакашвили – президент Грузии – ИФ) в ходе августовского конфликта. Мне представляется важным поговорить не только о самом факте узколобого блокового подхода НАТО к этой ситуации, но и том, как избежать подобного поведения впредь, как избавиться в контактах с нами от действий по принципу "свой-чужой" – это когда Россия, что бы она ни делала справедливого, благородного и крайне необходимого, "всегда неправа".
Известно, что, несмотря на "холодный период", двусторонние контакты между российским постпредством и представителями других национальных делегаций в НАТО поддерживались постоянно, в неофициально порядке, и никто не скрывал: "банк" тем, требующих совместного обсуждения, становится все более солидным. Когда до них дойдет дело?
Партнеры предлагают уже на неформальном заседании обсудить вопросы сотрудничества в региональных конфликтах. Насколько мне известно, отдельные делегации собираются вынести на обсуждение вопросы сотрудничества по Афганистану, по борьбе с пиратством, ряд направлений взаимодействия в сфере преодоления угрозы наркоагрессии и некоторые другие. То есть, уже есть конкретные предложения по восстановлению сотрудничества именно в этих областях, равно как и по дальнейшему продвижению в новых проектах.
Самый крупный новый проект связан с пиратством. Сейчас все осознают, что эта угроза колоссальна. Интересный, и очень характерный, вспоминается в связи с этим эпизод. Американцы в августе заблокировали сертификацию нашего военного корабля Балтфлота "Неустрашимый" - когда предполагалось, что он примет участие в операции "Активные усилия" в Средиземном море. А потом – и в этом как раз комичность момента - сами же проявили крайний интерес в появлении "Неустрашимого" в акватории Африканского Рога, когда стали особо активничать сомалийские пираты и там потребовалось проводить операцию по конвоированию гражданских судов.
Так все-таки можно сегодня говорить о начале возобновления сотрудничества в полном объеме, и более того, с учетом подобных проектов, о придании ему нового качества?
Нет, об этом говорить еще рано. Нового качества они еще не заслужили. Можно говорить о другом – о том, что пойдет аккуратное восстановление отношений, которое будет сопровождаться появлением "площадок" практического сотрудничества и взаимодействия между Россией и НАТО там, где у нас либо общий враг, либо общая необходимость действовать совместно, поддерживая контакты между военными. И это, в свою очередь, будет содействовать восстановление доверия в диалоге. С другой стороны, практическое взаимодействие невозможно без откровенного обсуждения имеющихся проблем. Однако такое обсуждение должно проходить не по схеме: собрались делегации в НАТО, что-то решили, а потом представили общую точку зрения России, а мы должны это дело кушать. Такого быть не должно! Потому что СРН предполагает участие в заседаниях в национальном, а не в блоковом качестве, и политический диалог должен вестись с Россией изначально, с момента его зарождения по тому или иному вопросу – только тогда можно выйти на качественные и взвешенные решения. Мы не та страна, которой надо класть ложку в рот, мы сами с усами. И с зубами.
Если мы будем откровенно обсуждать имеющиеся в мире и на евроатлантическом пространстве проблемы и угрозы нашей безопасности, то это будет способствовать расширению количества точек и площадок практического сотрудничества. А расширение этих площадок и успешное взаимодействие будут укреплять доверие и способствовать политическому диалогу.
